7 и 8 февраля газеты возвестили, что бал состоится 15 февраля в Опере на улице Аепелетье. В объявлениях уточнялось, что имя каждого участника бала будет провозглашено во весь голос наверху парадной лестницы. Филантропически-светский проект заслужил всеобщее одобрение; одна лишь ультрароялистская газета «Котидьен» высмеяла эту «причуду»: «Филантропы задают балы; поскольку нищета народа дошла до предела, ее пытаются уменьшить с помощью танцев; вместо того чтобы собирать для бедняков деньги, ради них кружатся в вальсе, причем нравственное состояние нашего общества таково, что даже те, кого оскорбляет это смешение милосердия и фривольности, вынуждены принимать в нем участие, хотя бы для того, чтобы поощрить благотворительность, смеющую показаться на люди только в бальном наряде»9. Со своей стороны, «Мода» опубликовала цветную картинку, изображающую «мундир дам-патронесс, придуманный для грядущего бала в Опере», — белое платье с голубым шарфом10.
Залу Оперы для бала убрали по-новому, сцену соединили с партером, вестибюль, лестницы, коридоры, фойе украсили «двумя рядами зеленых растений и корзинами цветов из королевской оранжереи»11, увили зелеными гирляндами все зеркала. Ложи обтянули красным шелком с золотой бахромой, а пространство между колоннами — красным бархатом с гербом Франции.
В фойе были устроены два буфета, а в зале — просторные площадки для танцев. Слуги разносили освежительные напитки. Пожарники и унтер-офицеры королевской гвардии следили за тем, чтобы гости свободно перемещались повсюду, не создавая заторов.
Но сильнее всего восхищало и изумляло освещение. Под большой газовой люстрой висели светильники с восковыми свечами, предоставленные, так же как драпировки, банкетки и зеркала, королем; изготовлены они были для коронации 1825 года12. Зрелище Оперы в день бала восхитило журналиста газеты «Насьо-наль», который засвидетельствовал; «Из четвертого яруса открывалась картина поистине великолепная»13.
Танцы в зрительном зале и в фойе продолжались с 8 вечера до б утра. Контролеры насчитали 4 352 посетителя, из них 1 282 дамы11. Толпа была весьма разношерстной; «...пэры Франции, депутаты, офицеры, буржуа, англичане, русские, немцы...»15. Тем не менее никакие беспорядки не омрачили празднества, и на следующий день все только и делали, что восхищались образцовым поведением всей этой разноликой и многочисленной толпы: «Каждый на своем месте, всеобщая учтивость и никакой фамильярности», — с удовлетворением констатирует герцогиня де Майе16.
Герцог Орлеанский с семейством прибыл в половине одиннадцатого и поместился в ложе напротив королевской ложи, которая оставалась свободной.
Герцог и его старший сын спустились в бальную залу; «Его светлость герцог Шартрский неизменно выделялся на фоне праздничной толпы, с которой, движимый своей деятельной любезностью, желал смешаться»17. Юный принц танцевал галопы и контрдансы с тремя дамами-патронессами — герцогиней де Гиш, княгиней де Боффремон и госпожой Бурдон де Ватри, а также с мадемуазель Мюнстер, дочерью ювелира; ведя себя в высшей степени дипломатично, он, таким образом, не оставлял своим вниманием ни старинную аристократию, ни буржуазию, которая вскоре сделалась опорой Июльской монархии. «Эта снисходительность возымела большой успех и еще сильнее подчеркнула пустоту королевской ложи — единственной, в которой за всю ночь так никто и не появился»18.
Бал 15 февраля 1830 года был воспет Дельфиной де Жирарден. Называвшая сама себя «музой Отечества», она была особенно знаменита тем, что импровизировала стихи по поводу всех
Значительных событий; «при шуме и сияньи бала» она сочинила
10
Стихотворение, которое очень скоро появилось в прессе.
Тогда единый нас объял порыв сердечный,
Благого дела блеск все души озарил
И между нами сотворил
Союз неколебимый, вечный! .
Дельфина упоминала вперемешку аристократов, художников, буржуа, бонапартистов — всех кто, объединившись во имя милосердия, устроили благотворительное празднество.
Цвет общества был здесь, искусств различных цвет,
Столпы могучие промышленности мирной Среди воителей, в Европе, ныне смирной,
Себя увивших лаврами побед.
Особо она воздавала должное герцогу Шартрскому, который был в тот вечер королем бала.
Сей принц, нам светлое внушивший упованье,
Страданья ввек не знал, но ведал состраданье:
Как вместе с нами он торжествовал!
Повсюду на устах его звенело имя.
Едва вступивший в жизнь, деяньями благими Он день тот ознаменовал20.
Бал в пользу неимущих послужил также поводом для продажи в пользу нуждающихся романса «Хоровод». Слова романса сочинил граф Александр де Лаборд, либеральный депутат, музыку — Полина Дюшанж, а виньетку нарисовала г-жа Габриэль Делессер, дочь графа де Лаборда, дама-патронесса, жена одного из устроителей бала и сестра другого. Виньетка изображала бал «сквозь дверь, перед которой толпились бедняки, с нетерпением ожидающие помощи...»21
В действительности нуждающиеся имели право лишь на две буханки хлеба и две «малых» вязанки дров 22, — слишком много народу значилось в списках благотворительных комитетов.
Входные билеты стоили 20 франков для дам и 25 для кавалеров; лишние 5 франков предназначались для покупки прохладительных напитков. Билетов было продано 5 261, из них 4 417 — мужчинам: итак, около тысячи билетов были куплены людьми, которые отдали деньги на благотворительные нужды, но в празднестве участия не приняли. В общей сложности продажа билетов принесла 127 305 франков. К этой сумме добавились дополнительные пожертвования: тысяча франков от герцога Орлеанского и тысяча от герцога Шартрского; 1 360 франков от разных лиц, которые заплатили за билеты, но не взяли их или же заплатили двойную или тройную цену; наконец, 4 ООО франков — на освещение и другие нужды — дал король. Поскольку на устройство бала было затрачено 18 019,55 франка, чистая прибыль составила 116 645,45 франка23. Жандармы, пожарники, духовой оркестр, королевская гвардия и персонал Придворной церемониймейстер ской службы и Оперы предоставили свои услуги бесплатно.
Www.istmira.ru
