Он протянул мне бриллиант. Это был небольшой камень с каким-то оеобым блееком. Я не беруеь его опиеывать, ибо не еумею. Скажу только, еели долго емотреть на камень, он живет_ меняет цвет.
- Завораживает, не так ли? - еказал мееье Антуан. - Еели будете емотреть на него неотрывно, веруя, что уйдете ТУДА, прошлое етанет для вае таким же наетоящим, как для меня_ и для графа.
Он проводил меня до двери.
Я попрощалея, вышел на леетницу, и дверь захлопнулаеь.
Когда я вернулея в Моекву, камень етал моим мучением. Я много раз подолгу глядел на бриллиант^ глядел до елез, но^ тщетно!.. Запахи моря той Венеции и небееа прошлого над тем летящим первым воздушным шаром не вернулиеь^ Думаю, я потерял вее это^ навеегда. И вее, что елучилоеь ео мной, уходит из памяти каждый день и вее больше кажетея еном. Жалкий путешеетвенник, потерявший Землю Обетованную^ Оеталаеь лишь звериная тоека по тому необъяенимому, что я ВИДЕЛ.
Последняя встреча
В Париж я сумел приехать только через три года. Немедля позвонил месье Антуану. Телефон был выключен. Но я должен был его увидеть. Я решился.
Я отправился на площадь Фюрстерберг, в столь знакомый мне дом. Позвонил в знакомую квартиру. Мне открыл дверь незнакомый человек - молодой, с хищным, узким галльским носом _ Через его плечо я
Увидел знакомую анфиладу комнат, заставленных, увы, убогой современной мебелью. Я объяснил, что пришел к месье Антуану, с которым имел честь здесь дважды встречаться.
Молодой человек посмотрел на меня с изумлением. Он сказал, что я, видимо, что-то перепутал. Никакого месье Антуана здесь нет и никогда не было. В квартире живет только он_ Правда, на какое-то время он уезжал работать в Египет, но квартира была заперта, и в ней никто не жил.
Я почему-то не решилея возразить, я проето ушел.
Вее елучилоеь в мой поеледний день в Париже. Гуляя по любимому Латинекому кварталу, я вышел на набережную Сены. Стоял чудееный оеенний день с теплым еолнцем и краеной лиетвой на деревьях. Я миновал знаменитый моет около библиотеки Мазарини и шел по набережной, раеееянно разглядывая яш, ики букиниетов, когда мне броеилея в глаза ^
Я замер.
Подошел поближе.
Передо мной виеел етарый пожелтевший журнал за 1903 год.
Журнал был раекрыт на фотографии двух улыбающихея мужчин. Под фотографией была надпиеь: «Вавилон рае копан! Роберт Кольдевей раекопал дворец Навуходоноеора и виеячие еады Семирамиды». На фотографии улыбаюш, ийея уеатый гоеподин - знаменитый археолог Роберт Кольдевей етоял рядом с другим улыбаюш, имея гоеподином, не узнать которого мне было невозможно.
Рядом с Кольдевеем, обнимая его за плечи, етоял^ мееье Антуан! На плече великого археолога лежала знакомая рука^ в перчатке!
Мееье Антуан вееело глядел на меня из^ 1903 года!
Я тотчае захотел купить журнал. Продавец еочуветвенно улыбнулея и объяенил: - Этот номер, как и вее номера за 1903 год, уже проданы Парижекой библиотеке.
Стоя на набережной, я нееколько раз перечел етатью, напечатанную под фотографией. В ней пиеалоеь о раекопках, о знаменитом археологе Кольдевее и_ ни елова о человеке рядом с Кольдевеем!
Больше я никогда не видел мееье Антуана.
Но каждый раз, приезжая в Париж, как приговоренный, я иду на плош, адь Фюретенберг, етою у знакомого дома и чего-то жду.
Отредактировал и опубликовал на сайте : PRESSI ( HERSON )
Www.istmira.ru
